Призрак ходит по Квебеку, призрак сепаратизма…

Как-то один канадский юморист заметил: «Мы над своими политиками шутим, американцы своих отстреливают!» Что ж, как известно, в каждой шутке есть доля шутки. Но речь сейчас не об этом. Дело в том, что это высказывание относится не ко всей Канаде, а только к ее англоязычной части. В Квебеке политику не трогают. И политиков тоже. Очень уж это скользкое дело – шутить над квебекским политическим бомондом. Ведь он и обидеться может, и кто его знает, до чего эта обида доведет! Очень политически некорректно может получиться. Особенно, если окажется задетой национальная гордость.

Кстати, политические убийства в Канаде случались, и самое первое было совершено именно на национальной почве. В апреле 1868 года в Оттаве был застрелен Томас Д’Арси МакГи (Thomas D’Arcy McGee), премьер-министр и поэт, отец конфедерации. Убил его выходец из Ирландии, член радикальной ирландской группировки, в отместку за резкие выступления МакГи против независимости Ирландии. Спустя 137 лет пистолет, из которого застрелили премьер-министра и который с тех пор хранился в семье одного из полицейских, принимавших участие в аресте убийцы, был выставлен на аукционе. Впрочем, Ирландия от Канады далеко, и за прошедшие годы острота вопроса несколько притупилась.

А вот несколько ранее уже была упомянута тема французского национализма в Монреале, точнее его видимого отсутствия, и хотелось бы остановиться на ней чуть подробнее.

Итак, октябрь 2003 года. В Москве разворачивается «Дело Ходорковского», а в Канаде… Точнее, в Квебеке. Здесь Национальная ассамблея Квебека единодушно принимает резолюцию о том, что квебекцы – это нация! Но буквально в те же дни подобная резолюция не прошла в Федеральном парламенте в Оттаве, где ее внесли на голосование в палату общин депутаты от Блока Квебекуа (Bloc Quebecois).

Наверное, многие помнят, что в Конституции СССР застойных времен была провозглашена «единая нация – советский народ». Вот и здесь то же самое: вроде как существует единая нация – канадский народ, ан нет, находятся, понимаешь, бузотеры, которым неймется, и все норовят отделить добропорядочных квебекцев от остальной Канады. Ну и прочей Америки заодно! Причем дебаты в главном законодательном органе страны прошли в его лучших традициях. Если понаблюдать за подобными дискуссиями по телевизору, просто диву даешься – ни дать, ни взять, типичный рынок. Не в смысле – рынок, к которому все последнее время усиленно стремится российская экономика, а в смысле – банальный базар, где депутаты порой прикладывают неимоверные усилия не для того, чтобы убедить оппонента, а для того, чтобы просто перекричать его! А ежели перекричать слабó, то в ход идут красноречивые жесты! В том числе и самый известный из принятых в Канаде (равно как и во всей Северной Америке) – выставленный вверх средний палец.

Именно этот рукотворный аргумент и был пущен в ход депутатом от Блока Квебекуа Бернаром Бигра, не нашедшим более достойного ответа министру иммиграции Денису Кодеру. Впрочем, взращенные на идеях политкорректности политики все свои телодвижения стремятся осуществлять предельно политкорректно, поэтому палец был показан довольно стыдливо, так, что сам министр ничего и не заметил. Лишь дотошные журналисты да некоторые «доброхоты» обратили внимание на сей всплеск «красноречия», а посему министр так и остался бы в неведении о степени невоспитанности оппонента, если бы ему не сообщили о намерении обидчика извиниться. Извинения были приняты, а инцидент исчерпан. Тем не менее, резолюция, как уже было сказано, у федералов не прошла, в отличие от правительства франкоязычной провинции. Однако на самом деле либералы Квебека провели у себя несколько иную формулировку, пытаясь, что называется «и в кресло сесть, и рыбку съесть», а именно, «нация в составе канадской нации». Причем за резолюцию эту проголосовали не только правящие ныне в Квебеке либералы, но и оппозиция. Удивительное единодушие!

Впрочем, настолько ли удивительное?

Пожалуй, не очень, если вспомнить, что в октябре исполнилась очередная годовщина «октябрьского кризиса» – попытки сепаратистского переворота в провинции Квебек, кульминация которого как раз и пришлась на первую половину октября 1970 года. Правда, начиналось все гораздо раньше – задолго до упомянутых событий!

 

Есть в Монреале станция метро под названием Лионель Гру (Lionel-Groulx). Ничем особенно не примечательная, если не считать того, что это одна из самых больших станций, поскольку является пересадочным узлом между двумя самыми длинными линиями монреальского метро. Однако в данном случае нас интересует не ее функциональная значимость, а название. Ибо носит станция (а также находящаяся неподалеку улица) имя одной из наиболее ярких фигур в истории Квебека.

Лионель-Адольф Гру родился в 1878 году неподалеку от Монреаля. Учился в семинарии, в 1903 году стал священником, но собственного прихода так и не получил. Затем учился в Риме, Фрибурге (Fribourg, Switzerland) и Париже, более тридцати лет преподавал историю Канады в Монреальском университете. В 1946 году основал Институт истории французской Америки, был первым редактором журнала «Обзор истории французской Америки». Но главное заключалось не в этом. Лионель Гру оказался горячим сторонником поддержки и развития национального движения в Квебеке. Гру чувствовал необходимость создания образа национального героя, такого, как у французов, имевших столь яркий символ в лице народной героини Жанны Д’Арк. И в этом он всей душой завидовал французам. Гру приложил все силы, чтобы сделать подобного героя из Доллара дез Ормо (Dollard des Ormeaux), отличившегося в битве с ирокезами в местечке Лонг Сол в 1660 году. Считая Доллара героическим примером настоящего квебекского духа, он возвеличил его в нескольких своих книгах.

Хотя политические взгляды Гру склонялись к ультраправым (он восхвалял Муссолини и Салазара), и придерживался он консервативной позиции, труды его вдохновляли самые разные слои квебекских националистов: консерваторов, социалистов, сепаратистов, сторонников простой автономии. В 1950–1952 годах Гру издал многотомный труд по истории Канады, где описывал самобытность ее французской части и постоянную борьбу за выживание против Англии с ее имперскими замашками. В этих книгах и была заложена идеология квебекского национализма. Через десять лет после смерти Лионеля Гру (а это произошло в 1967 году) популярный квебекский политик Рене Левек (Rene Levesque) превратил идеи историка и философа в политический манифест. Вот почему сегодня мы вправе считать Лионеля Гру основоположником квебекского сепаратизма.

Однако, теория теорией, но практические пути ее реализации принимают порой весьма сомнительные формы. В том числе, как это ни прискорбно, форму террора и насилия.

 

Еще в начале 60-х годов члены экстремистского Фронта освобождения Квебека (Front de Liberation du Quebec) начали кампанию террора, осуществив серию взрывов и захватов заложников. Будучи приверженцами леворадикальной социалистическо-анархической идеологии, террористы планировали совершить силовой переворот в духе колониальных национально-освободительных движений. Одним из руководителей Фронта был бельгийский анархист Жорж Шоэтер. По свидетельствам канадской прессы, как минимум двое членов Фронта прошли в свое время террористическую подготовку в лагерях палестинских спецслужб в Иордании. Причем в качестве главного врага идеологи Фронта рассматривали США и даже планировали взрыв статуи Свободы, однако были вовремя арестованы. В 1966 году активисты Фронта составили секретную программу действий, целью которой стало разжигание национальной революции путем экспроприации банков, насилия, терактов, похищений политиков.

В течение долгих восьми лет Фронт освобождения Квебека держал в страхе жителей Монреаля: в ход пускались бутылки с «коктейлем Молотова», бомбы в почтовых посылках, мины-ловушки. Мишенями радикалов стали офисы правительственных структур, налоговой службы, почта, средства массовой информации, полиция и так далее. В апреле 1963 года погибла первая жертва террористов – 65-летняя женщина, работавшая ночным сторожем на вербовочном пункте канадской армии. Еще через месяц военный сапер потерял руку и оказался парализованным в результате разминирования десяти почтовых ящиков в одном из престижных районов Монреаля. В течение нескольких недель после этого полиции удалось арестовать лидеров Фронта, что дало ей основание отрапортовать об успешной ликвидации организации. Однако уже в следующем году кровавый счет продолжился. При попытке ограбления членами Фронта оружейного магазина погибли два его сотрудника. В 1969 году террористы перешли к активным действиям с целью спровоцировать кризис, чтобы в условиях неминуемого хаоса захватить власть. В феврале того года в результате взрыва на монреальской бирже 27 человек получили ранения, в сентябре сработало взрывное устройство в доме тогдашнего мэра Монреаля, а в мае следующего (1970) года произошел мощный взрыв в Торговой палате. Еще через два месяца после этого саперам удалось обезвредить самое крупное взрывное устройство весом около 70 килограммов, заложенное в автомобиле на стоянке возле банка в центре города.

В общей сложности за шесть лет в период с 1962 по 1967 год террористами было установлено 35 взрывных устройств, а с 1968 по 1970 год их было уже 50! К осени 1970 года на их счету числились шесть человек погибших и десятки раненых, не считая длинного ряда других серьезных преступлений – ограблений, взломов, поджогов, уничтожения имущества.

5 октября 1970 года «фронтовики» похитили торгового представителя Великобритании Джеймса Кросса (James Cross) прямо из его дома в престижном районе Монреаля Вестмаунт (Westmount). Они потребовали освобождения 23 «политических» заключенных – осужденных членов Фронта – и возможности беспрепятственно покинуть Канаду. Среди требований похитителей были и другие: выдать агента полиции, действовавшего в рядах террористов; полмиллиона долларов золотом; опубликовать в средствах массовой информации основной документ Фронта под названием «Манифест», где звучали призывы к использованию террористических методов с целью выхода из состава Канады. И на самом деле «Манифест», авторы которого называли себя «группой рабочих», был зачитан по каналу Радио-Канада (Radio-Canada) и опубликован в некоторых газетах.

В «Манифесте» его авторы обосновывали свое «право» экспроприировать собственность крупного бизнеса, в первую очередь финансового, обвиняя последний в лоббировании совместно с «марионеточным правительством провинции» интересов «иностранных оккупантов» Квебека. По мнению «манифестантов», подобная экспроприация должна была помочь в деле борьбы за освобождение Квебека от «демократии для богатых» и «англо-саксонских капиталистов». Прозвучали обвинения правительства страны в поддержке импорта, ведущего к обогащению верхушки и разорению простых тружеников. Проехались радикалы даже по пиву одной из двух ведущих пивных компаний Канады – «Молсон» («Molson»), обозвав его «собачьим пивом» (кстати, действительно, весьма посредственный напиток). И в заключение «Манифест» призвал «всех тех, кого оскорбительно именуют несчастными французами-пьяницами, подняться на борьбу по всему Квебеку против врагов свободы и справедливости, всех этих профессиональных жуликов и бандитов – банкиров, бизнесменов, судей, продажных политиков». «Да здравствует свободный Квебек, да здравствует революция в Квебеке!» – концовка не оставляла власти никаких иллюзий, объявляя ей беспощадную войну. Поначалу власти Квебека попытались предотвратить кризис мирными средствами. 10 октября министр юстиции провинции пообещал террористам свободный выезд в любую страну мира в обмен на освобождение Кросса. Однако события продолжали стремительно разворачиваться – в тот же день, когда выступил министр, ровно через час после истечения срока ультиматума боевики Фронта похитили министра иммиграции и труда провинции Квебек Пьера Лапорта (Pierre Laporte), который, как и Джеймс Кросс, был захвачен в собственном доме.

Через четыре дня после второго похищения в поддержку террористов выступили некоторые известные и популярные политики-сепаратисты из Квебека, включая будущих премьеров провинции Рене Левека и Жака Паризо (Jacques Parizeau), которые провели пресс-конференцию. На ней они призвали федеральное правительство выполнить требования террористов и освободить 23 членов Фронта освобождения Квебека, осужденных за различные преступления. И несмотря на то, что в те дни Рене Левек обратился через газету к террористам с призывом отказаться от насилия, эта пресс-конференция лишь усилила опасения федеральных властей относительно поддержки террористов со стороны ряда легитимных политиков провинции, подтолкнув Оттаву к более решительным и жестким ответным мерам.

Следует отметить, что занимавший тогда пост премьер-министра Канады Пьер Трюдо (Pierre Trudeau) имел все основания опасаться восстания в Монреале, где увлеченные идеями сепаратизма квебекские студенты и школьники к тому времени уже вовсю митинговали в поддержку Фронта. Если бы федеральное правительство чуть задержалось с ответными действиями, ему бы пришлось воевать уже не с террористической организацией, повинной во множестве жестоких преступлений, а с восставшим населением провинции. Ведь даже в своем «Манифесте» Фронт обещал как минимум сто тысяч вооруженных и организованных революционных рабочих.

В то же время официальным властям Квебека не улыбалась перспектива социалистической революции на подведомственной им территории. Премьер либерального правительства Робер Бурасса (Robert Bourassa) обратился за помощью к Трюдо, призвав последнего ввести войска для оказания помощи местной полиции. 16 октября 1970 года в провинции было объявлено чрезвычайное положение в соответствии с Актом о военных мерах (War Measures Act). Кстати, сам Акт был принят еще в 1914 году и октябрьский кризис в Квебеке стал первым и единственным случаем его применения во внутреннем кризисе самой Канады. Он также применялся во время Первой и Второй мировых войн, когда были подвергнуты преследованиям, арестам и конфискации имущества канадцы, происходившие родом из стран, против которых Канада вела боевые действия. Так, в годы Первой мировой войны гонениям подверглись граждане Канады германского и славянского происхождения (в частности, украинского), а во время Второй мировой войны серьезно пострадали граждане японского происхождения. Лишь в 80-х годах XX века государство принесло официальные извинения всем пострадавшим от несправедливых преследований и выплатило им денежную компенсацию.

На этот раз введенные войска взяли под охрану возможные цели террористов в Монреале и Оттаве, такие, как правительственные учреждения, банки, вокзалы, а также дома известных политиков. Чрезвычайное положение позволяло задерживать без санкции суда любого человека, которого подозревали в принадлежности к Фронту национального освобождения, и содержать его под стражей без официального предъявления обвинений. Сам же Фронт освобождения Квебека был запрещен.

17 октября тело Пьера Лапорта было найдено в багажнике автомобиля неподалеку от аэропорта Сен-Юбер (St-Hubert). Это на Южном берегу реки Сен-Лоран, недалеко от Монреаля – там, где сейчас находится комплекс Канадского космического агентства. По одной из версий, заложника убили в ответ на введение чрезвычайного положения, по другой – при попытке к бегству в ходе его борьбы с похитителями. Впрочем, в одной из телевизионных передач предлагалась также версия, что убийство стало результатом трагического стечения обстоятельств, когда террористы почувствовали себя загнанными в угол и в результате сильного нервного напряжения уже были не в состоянии контролировать свои действия и адекватно реагировать на происходящие вокруг события.

В начале декабря полиции удалось выйти на след группы, похитившей Джеймса Кросса. Британца, содержавшегося в заключении на протяжении 60 дней, отпустили в обмен на возможность для похитителей и членов их семей беспрепятственно выехать на Кубу, откуда некоторые их них в последствии перебрались во Францию. Хотя канадское правительство и отказалось амнистировать их за совершенные преступления, а министр юстиции страны заявил, что террористы никогда не получат права вернуться в Канаду, тем не менее в 80-е годы они по соглашению с правительством вернулись в Квебек, где были приговорены к символическим наказаниям. Кстати, по сообщениям канадских газет, в то время у полиции существовали подозрения, что коммунистический режим Фиделя Кастро оказывал помощь террористам в их деятельности в Квебеке. Через четыре недели после освобождения британского заложника была раскрыта и арестована вторая группа, членов которой суд признал виновными в похищении и убийстве Пьера Лапорта.

Всего же за время чрезвычайного положения в Квебеке были арестованы около пятисот человек, большая часть из которых впоследствии была отпущена без предъявления каких-либо обвинений, а 62 человека предстали перед судом.

В декабре 1970 года чрезвычайное положение по Акту о военных мерах было заменено на аналогичные меры, но уже в соответствии с Актом об общественном порядке. Однако 30 апреля следующего (1971) года чрезвычайное положение было отменено полностью. Еще в середине декабря 1970 года, когда пик кризиса был уже позади, решение Трюдо о вводе войск в провинцию и объявлении чрезвычайного положения получило одобрение 89 % англоязычных канадцев и 86 % франкоязычных. И хотя через год после описываемых событий в Монреале состоялась демонстрация сторонников сепаратизма, в которой приняли участие около трех с половиной тысяч человек, было уже ясно – квебекское экстремистское сепаратистское движение разгромлено. Более того, сильное давление было оказано и на сепаратистскую партию Блок Квебекуа, которая открыто поддерживала политическую часть программы Фронта освобождения Квебека.

По сегодняшний день некоторые полагают, что федеральные власти намеренно спровоцировали выступления экстремистов с тем, чтобы одним ударом покончить с сепаратистскими тенденциями в Квебеке. В качестве доказательства приводится тот факт, что у полиции были свои агенты среди членов Фронта, хотя, конечно, это совсем не означает, что власти контролировали ситуацию в организации. И все же во время судебных слушаний участница одной из группировок заявила, что, будучи агентом полиции, она неоднократно информировала руководство о готовящихся акциях, но эти сообщения оставались без внимания, и активисты движения не были арестованы.

Когда Государственная комиссия расследовала октябрьские события 1970 года, всплыли еще некоторые интересные факты. В частности, по сообщениям канадских газет, прозвучали обвинения в причастности Пьера Лапорта к организованной преступности. Якобы именно поэтому он был похищен экстремистами, которые намеревались добиться от министра письменных признаний в связи между либеральным правительством и оргпреступностью, что позволило бы полностью дискредитировать квебекских либералов в глазах общественности и вызвать правительственный кризис. Лишь четыре года спустя в правительстве Квебека был подготовлен доклад, в котором эти обвинения назывались беспочвенными и утверждалось, что единственным поводом для них послужила предвыборная встреча Лапорта с представителями преступного мира, однако сам он якобы не имел представления о том, кем на самом деле являются его собеседники.

Потребовалось еще почти четверть века, чтобы волна сепаратистских настроений вновь набрала силу, способную оторвать провинцию от Канады. Правда, на этот раз исключительно мирными средствами, которые, как оказалось, отнюдь не гарантировали спокойствие обывателю. Примером того может быть хотя бы тот факт, что разгул новых сепаратистских настроений в последние десятилетия спровоцировал массовый отток бизнеса из Монреаля в Торонто и отъезд значительного количества активного населения. Достаточно упомянуть, что Монреаль в свое время считался столицей мехового бизнеса Канады. В 30-е годы XX века в городе насчитывалось более 600 компаний, торгующих мехом! Сейчас же от былого мехового величия остались лишь воспоминания. Целый меховой квартал в центре города кажется просто вымершим. Однако в октябре 1995 года на Всенародном референдуме в Квебеке сторонники независимости этой франкоязычной провинции с разницей всего в один процент голосов потерпели поражение. Казалось, референ­дум стал тем поворотным пунктом, после ко­торого сепаратистское движение ощути­мым образом пошло на спад, а в 2003 году оно потерпело очередной серьезный удар, когда избиратели вновь сменили сепара­тистское правительство Партии Квебекуа (Parti Quebecois – не путать с федеральным Блоком Квебекуа!) на либеральное.

Тем неожиданней оказалось сообщение канадской прессы в мае 2003 года, что квебекское движение Квебекский Альянс (Alliance Quebec), выступающее за права англоязычных жителей провинции, требует пересмотра результатов референдума 1995 года. Чего же добиваются англофоны из Alliance Quebec? Пересмотра результа­тов референдума в пользу сепаратис­тов? Нет, оказывается, наоборот: по их мнению, результаты должны быть пересмотрены в пользу увеличения числа голосов федералис­тов. По утверждению представителей Квебекского Альянса, организаторы референдума предвзято подошли к процессу подсчета результатов, из-за чего сторонники единства Канады потеряли не менее 86 тысяч голосов в свою поддержку, поскольку именно такое количество избирательных бюллетеней (а большинство, естественно, в поддержку фе­дерализма) было признано недействи­тельными без веских, по их мнению, на то основа­ний. Они считали, что если бы все эти голоса были учтены, то перевес сторонников единой Канады мог составить не один, а шесть-семь процентов. Уже не первый год Кве­бекский Альянс добивается через суд права на проверку всех подозрительных бюллетеней, хотя и без особого успеха: пока ее представи­телям удалось проверить лишь 150 бюл­летеней. Процесс этот вызывает раздражение у представителей Партии Квебекуа, так как им, вполне вероятно, придется появиться в суде в качестве свидетелей, и еще неизвестно, к чему это приведет. Ведь в деле, переданном Квебекским Альянсом в суд и насчитывающем десять тысяч страниц, среди прочего содержатся показания свидетеля, присутствовавшего на встрече предста­вителей Партии Квебекуа, где в том числе обсуждались «особые меры» в отношении бюллетеней, поданных сторонниками федерализма.

Это еще раз со всей очевидностью подтверждает простую истину: люди везде одинаковы, в какой бы стране, при каком бы строе, в каких бы экономических условиях они ни жили!

Осенью 2003 года, в очередную годовщину «красного октября» и восьмую годовщину референдума достоянием гласности стали новые факты восьмилетней давности. Точнее то, как могли бы повернуться события, если бы… Из печати вышла книга журналиста Лоренса Мартина (Laurence Martin) под названием «Железный человек, Своевольное правление Жана Кретьена». В ней автор утверждает, что если бы сепаратисты выиграли референдум, то так просто суверенного Квебека они все равно не получили бы, потому как в случае их победы правительство Канады планировало применить армию для защиты федеральной собственности и финансовых активов. Причем автор утверждает, что наиболее активным сторонником жестких мер был министр обороны Дэвид Колинетт (David Colinett). Генеральный прокурор и многие другие члены Кабинета министров того времени также дали согласие на применение жестких мер. А сам Жан Кретьен (Jean Chretien) в интервью Мартину заявил, что никогда не признал бы результаты референдума, если бы сторонники суверенитета выиграли его со столь незначительным перевесом. В то же время бывший премьер Квебека Жак Паризо (Jacques Pariseau) уже в своей собственной книге заявил, что в случае непризнания итогов референдума федеральным правительством он готов был объявить независимость провинции в одностороннем порядке! А это неминуемо означало бы опасность начала гражданской войны, из которой Квебек вышел бы совсем не в тех границах, которые имеет сейчас, поскольку канадское правительство недвусмысленно дало понять, что если можно пересматривать границы Канады, то можно пересмотреть и границы Квебека!

Хотя квебекские избиратели на выборах 2003 года заменили правительство сепаратистов на сторонников федерализма, все же, по последним данным, около 40 % жителей провинции продолжают поддерживать идею суверенитета. Правда, источником этих статистических данных является так называемый Совет провинции Квебек по независимости, который полагает, что все возможности реформирования федеративного устройства Канады уже исчерпаны, и у Квебека остается лишь один выход – стать независимым государством.

Ну, а пока политики продолжают перетягивать канат то в одну, то в другую сторону, в дни годовщины «Великого Октября» 2003 года сепаратистские страсти в Монреале вновь вырвались на поверхность в виде граффити, которыми в конце знаменательного месяца были разукрашены стены одного из муниципальных зданий. Надо сказать, что искусство граффити, вообще, очень популярно в Канаде, в том числе и в Монреале, и совсем не обязательно только в политическом контексте, но и в качестве, так сказать, «чистого искусства». Однако на сей раз росписи состояли из лозунгов сепаратистского характера, символики Фронта освобождения Квебека, призывов в духе «Свободу Квебеку!» и «Канадцы, убирайтесь домой!», а также традиционного символического изображения «квебекца-освободителя» с мушкетом в руках. Ну, и само собой, нецензурных надписей, как же без них в любой мало-мальски солидной акции протеста! А для пущей убедительности рядом были оставлены три взрывных устройства. Впрочем, уже в тот же день были задержаны несколько подозреваемых, причем, по утверждениям местных жителей, полиция устроила скрытый наблюдательный пункт в этом районе за несколько часов до начала акции. Другими словами, «тайная вылазка» сепаратистов была тайной только для них самих, ибо полиция, похоже, оказалась прекрасно осведомлена о планах «художников» от внедренных в их ряды агентов.

В те же дни с весьма неожиданной стороны напомнили квебекцам о себе события тридцатилетней давности в истории с «Sony». Компания эта приурочила к годовщине октябрьских событий выпуск новой игры для PlayStation 2 под названием «Syphon Filter: The Omega Station». Суть игры заключалась в охоте на террористов в тоннелях торонтской подземки. И все бы ничего, да только террористами по сюжету выступают… сепаратисты-экстремисты из Квебека! Эта «блестящая» маркетинговая находка электронного гиганта настолько поразила канадский истэблишмент, что верхняя палата канадского парламента – Сенат – потребовала от «Sony» отменить начавшийся уже было выпуск игры. Чтобы выйти из этой конфузной и скандальной ситуации, волей-неволей корпорации пришлось пойти навстречу и отложить на несколько месяцев выпуск игры на рынок, дабы вымарать из нее всякое упоминание о весьма щекотливой для канадцев теме.

Другой скандал произошел в сентябре 2003 года. Тогда во время официальной церемонии главный аэропорт Монреаля – Дорваль (Dorval) – переименовали в аэропорт имени Трюдо (Pierre-Elliott-Trudeau). При этом единственный представитель оппозиции, которому было послано официальное приглашение, лидер Квебекского Блока Жиль Дюсеп (Gilles Duceppe) от участия в церемонии отказался, объяснив это тем, что Трюдо больше навредил монреальским аэропортам, чем помог. Желание либерального правительства во главе с Жаном Кретьеном увековечить память Трюдо возмутило и некоторых жителей города Мирабель (Mirabel), расположенного неподалеку от Монреаля, где находится другой крупный ультрамодерновый аэропорт. Ради его строительства горожане были вынуждены в свое время продать дома и освободить место, тем не менее, в конце концов, аэропорт оказался никому не нужен. Эти-то жители и пришли без всяких приглашений на церемонию, но не с цветами, а с транспарантами. Помимо того, некоторые квебекцы расценили присвоение монреальскому аэропорту имени Трюдо как своего рода месть Квебеку со стороны Канады, поскольку именно Трюдо был наиболее яростным противником независимости провинции. Именно он ввел в Монреале в мирное время военное положение, за что многие предпочли бы вовсе вычеркнуть его имя из истории.

Чтобы завершить тему октябрьских событий в Квебеке – маленький эпизод из моих собственных наблюдений. Так получилось, что эту главу я писал в начале ноября 2003 года, то есть сразу после годовщины введения чрезвычайного положения и парламентских дебатов о национальной принадлежности квебекцев. Буквально на следующий день, в воскресенье, я с друзьями отправился в Оттаву, которая находится в двух часах езды от Монреаля, чтобы провести там выходной. По дороге мы нагнали колонну из нескольких тягачей, выехавших так же, как и мы, из Монреаля. То, что мы увидели на платформах грузовиков, заставило нас буквально раскрыть рот от изумления. Ибо нашим глазам предстали во всей своей красе… несколько бронетранспортеров и танков! А также небольшой армейский джип с прицепом, вроде российского «уазика». Всю эту технику вывозили из города, где она, по всей видимости, находилась все то время, что шли «празднования» очередной годовщины! Чтобы была под рукой. Как говорится, на всякий пожарный…

Что ж, нас-то этим не удивишь! Какой же праздник без военного «парада»?